Хождение по мукам: история Антопольского гетто
4 июля — День памяти геноцида еврейского народа в годы Второй мировой войны. В этот день, в 1941 году, через несколько дней после вступления немецких войск в Ригу, в латвийской столице были сожжены восемь синагог вместе с тысячами евреев. А в октябрьские дни 1941 года многие беды, принесенные войной, быстро начинали разноситься и множиться на оккупированной фашистами территории Дрогичинщины…
К этому времени в еврейских семьях Антополя успели отметить великий праздник Кущей, который был установлен в память 40-летнего странствования евреев по пустыне и смысл которого сводился к напоминанию о том, чтобы иудеи не забывали о бедности и страданиях, даже находясь в благополучии. Однако в общине уже чувствовалась тревога, что дом перестает быть надежным укрытием, тем более что в поселке находилось немало евреев – беженцев из Польши, которым удалось спастись от зверств нацистов после того, как немецкие войска оказались в их родных местах и начали уничтожать мирных жителей, и в первую очередь – евреев. Но так устроен человек, что надежда умирает последней. И никому не хотелось верить в худшее.
Но судьба евреев, которых к началу Великой Отечественной войны в Антополе и близлежащих деревнях насчитывалось около 2600 человек, уже была предрешена. Вначале всех их под страхом смерти обязали носить на одежде желтые нашивки в виде звезды Давида, заставили покинуть свои дома и переселиться на правую сторону улицы Пинской в поселке, создав таким образом зону принудительного проживания евреев. Сюда же пригнали и часть евреев из Шерешево – населенного пункта в Пружанском районе. А далее началось поэтапное и целенаправленное их уничтожение.
В октябре 1941 года оккупанты окружили Антополь, приказали всем евреям сдать ценные вещи, продукты и арестовали 140 иудеев-мужчин, включая подростков с 14-ти лет. Одновременно местных жителей заставили выкопать расстрельный ров возле деревни Пришихвосты (ныне Первомайск). На следующий день в поселок прибыли немецкие грузовики, куда погрузили схваченных накануне парней и мужчин и увезли их якобы на принудительные работы. Однако на самом деле это была дорога только в один конец – узников, которые, по мнению оккупантов, представляли наибольшую опасность и могли оказать сопротивление, решено было уничтожить в первую очередь. Молодых парней и мужчин вывезли в лес, в урочище Хвойники, к заранее подготовленному рву, и всех расстреляли. Особый цинизм заключался в том, что матерям и женам убитых евреев немцы разрешили собрать посылки для их якобы вывезенных на принудительные работы родных, а затем без зазрения совести присвоили себе все, что сумели собрать обманутые люди.
Но это было лишь начало хождения по мукам, которое длилось до середины ноября 1942 года, когда еврейское население в Антополе было полностью уничтожено. Потом по дороге смерти, проложенной в октябре 1941 года, пройдут тысячи других мирных жителей еврейской национальности. Как свидетельствуют сохранившиеся документы, весной 1942 года евреев Антополя и близлежащих деревень (более 2500 человек) согнали в два гетто: людей, имеющих профессиональную квалификацию, нужную немцам, поселили в отдельное гетто «А», старых и больных — в гетто «В». Обе резервации были обнесены общим деревянным забором высотой 2,5 метра с колючей проволокой сверху, и переходить из одного гетто в другое и выходить за территорию гетто евреям запрещалось. Узники ютились в условиях невыносимой скученности — по 40-50 человек в доме.
Периодически немцы и полицейские обходили еврейские дома и требовали золото, драгоценности и просто хорошие добротные вещи. Таким способом можно было откупиться от смерти еще на несколько недель или месяцев. Если же платить было нечем, всю еврейскую семью расстреливали.
Летом 1942 года многие антопольские евреи (по некоторым сведениям – около 1000 человек) были вывезены и убиты на Бронной горе. Осенью 1942 года гетто было окружено, узников выгнали из домов и для устрашения на глазах у всех убили раввина. А 15-16 ноября началось уничтожение остальных евреев. Обреченных людей привезли на грузовых автомобилях к заранее выкопанным расстрельным ямам в урочище Хвойники. Место убийства было оцеплено полицаями и жандармерией. Евреев заставляли раздеться, спуститься в яму и лечь лицом вниз, после чего их расстреливали из автоматов. Затем в яму спускались немцы в резиновых сапогах и в резиновых перчатках, плотнее укладывали тела убитых, вырывали у них изо рта золотые зубы и снимали кольца с рук. Если кольцо не снималось, отрезали палец вместе с ним. После убийства ямы-могилы некоторое время были брошены не закопанными, и хищные звери и птицы терзали и растаскивали тела убитых…
Невольной свидетельницей тех страшных событий стала местная жительница Галина Николаевна Нестерук, воспоминания которой в свое время, более 10 лет тому назад, записала краевед из Антополя, отличник образования Тамара Ивановна Четырбок.
«Моя семья жила в деревне Пришихвосты (ныне Первомайск). Мы с мамой копали картошку недалеко от места, где расстреливали евреев. Незадолго до того, как пригнали людей, мы видели три огромные выкопанные ямы. Страх охватил нас от осознания того, для чего они были предназначены. Спрятавшись в кустах, мы с ужасом наблюдали за издевательствами над людьми. Их заставляли раздеваться догола, ложиться вниз лицом и ждать своей смерти. Крики, стоны, плачи доносились оттуда… Многое уже забылось, но это страшное зрелище до сих пор в глазах стоит…», – рассказывала краеведу Г.Н. Нестерук.
Впоследствии место массового расстрела евреев было признано воинским захоронением. Сюда, в урочище Хвойники, которое находится в живописном лесном массиве в нескольких километрах от центра Антополя, где располагалось гетто, мы приезжаем вместе с председателем Антопольского сельсовета Михаилом Михайловичем Щербачем. Идем по вымощенной плиткой дорожке к добротному памятнику, возле которого – корзина цветов. По обе стороны этой длинной тропинки – небольшие холмы, которые возвышаются на месте двух расстрельных ям. Третья братская могила находится за памятником, на котором значится, что на этом месте похоронено более 4000 мирных жителей. Сегодня эту цифру никак не подтвердишь и не опровергнешь, потому что документальные архивы о массовом истреблении здешних евреев оккупанты уничтожили или увезли с собой. Но и по сохранившимся свидетельствам очевидно, что теперь именно в этом безмятежном, живописном, почти райском, месте, упокоилась значительная часть жителей некогда процветающего поселка Антополь. Из тысяч обреченных карателями на смерть евреев спаслись единицы, в числе которых – и семья бывшего доктора Пинхаса – Петра Ароновича Черняка.
Эту историю в подробностях знает Т.И.Четырбок, которая многие годы в поселковом Доме творчества вела кружок «Спадчына» и собирала сведения о Холокосте – массовом уничтожении здешних евреев. По рассказам Тамары Ивановны, к этому она пришла еще в 2005-м году, когда к ней домой однажды наведался ее бывший кружковец Сережа Шульженко и привел с собой двух незнакомых женщин и мужчину. Выяснилось, что гости приехали из Израиля и искали свои корни на улице Замковой (ныне Революционная) в Антополе.
– О местных евреях и Холокосте я тогда знала немногое, но сказала им, что в Антополе есть женщина, которая, как всем было известно, спасла еврейскую девочку. Мы вместе пошли к Вере Максимовне Охриц, которой в то время было уже за 90 лет. И она не только рассказала гостям о тех страшных событиях, но в подтверждение всему показала фотоснимок девочки, которую любила и берегла, как свою дочь. А приезжая израильтянка, которую звали Двора, неожиданно проговорила: «Я ее знаю, я найду ее и перезвоню вам». Но шли дни, и Вера Максимовна начала терять надежду, повторяя: «Ой, напэвно, ныц ужэ ны будэ». Но в ноябре 2005-го в доме ее соседки Надежды Григорьевны Волосевич неожиданно раздался звонок, и к телефону попросили Веру Максимовну. И пожилая женщина сразу узнала голос своей нареченной дочки, которую она звала Ируня.
А вскоре та вместе с мужем и младшей сестрой приехала в Антополь, чтобы навестить свою спасительницу и узнать подробности происходившей трагедии, которые впоследствии описал в своей книге ее отец – бывший антопольский доктор Пинхас Черняк, после войны вместе с женой и спасенной дочерью выехавший в Израиль…
Война и гонения на евреев только начались, но доктор Черняк уже подозревал, что их дальнейшая судьба предрешена. И еще до полной изоляции евреев в гетто он начал уговаривать Веру Охриц, которую знал как добрую христианку и порядочную женщину, забрать к себе и воспитывать его 4-месячную дочь Ирит. По словам моей собеседницы Тамары Ивановны Четырбок, та посоветовалась с матерью и они, чтобы отвести от себя подозрения, придумали такой план: поскольку Вера была модисткой, хорошо шила, вышивала бисером и имела немало знакомых, она отнесла доктору православный крестик и фотографию, на которой женщина была запечатлена вместе со своей подругой Ниной из Брест-Литовска. На обратной стороне фотографии Черняк сымитировал послание, якобы написанное Ниной, из которого следовало, что мужа Вериной подруги русские забрали на войну и она не может растить свою дочь и передает ее Вере на воспитание. Корзину, в которой находился ребенок с православным крестом, а также адресованное ей письмо, Вера Охриц подобрала ранним утром на крыльце своего дома. И стала растить девочку как свою родную дочь.
А доктор Черняк с супругой и родными оказались в гетто и претерпели немало страданий, хотя им все же удалось избежать самой страшной участи. Отчасти благодаря тому, что доктор был хорошим специалистом и вылечил немало местных жителей, которые впоследствии отблагодарили его спасением. В гетто оставалось уже совсем немного евреев, его сестры со своими мужьями и двумя детьми были убиты, и смертный час приближался, когда Черняк решился на побег. Он спрятался в доме на нееврейской стороне улицы, сидел там до темноты, а когда вышел, его заметил полицейский Игнатовский, но, узнав доктора, не стал стрелять и дал ему уйти. Вначале, как напишет впоследствии в своей книге Черняк, они с женой прятались под полом в одном из домой возле железной дороги. Неожиданно немцы приказали снести этот дом в целях безопасности. И их забрал поляк Артишевский, где они жили в сарае, прятались в сене, а еду, чтобы отвести подозрения, хозяин носил им в ведре для домашней живности. Потом Черняки перебрались в дом Василия Силюка, который вывез их в партизанский отряд…
Позже доктора с женой переправили в Споровские болота, где он организовал партизанский госпиталь, в котором до конца войны лечил людей. После освобождения он вместе с женой вернулся в Антополь, но никого из евреев здесь уже не было. И Черняк, забрав подросшего ребенка, вместе с женой уехал в Израиль.
Впоследствии Вера Максимовна Охриц за спасение дочери Пинхаса Черняка — Вайс (Черняк) Ирит — была удостоена почетного звания «Праведник народов мира» от израильского национального мемориального комплекса Катастрофы и Героизма «Яд ва-Шем» «в знак глубочайшей признательности за помощь, оказанную еврейскому народу в годы Второй мировой войны». А доктор написал книгу воспоминаний, в которой рассказывал о зверствах фашистских оккупантов в отношении мирного населения:
«Вышел из дома, где я прятался. Увидел немца, который патрулировал улицы мимо дома Оппельбаума. Двери дома были открыты, но жителей не было видно. Вдруг на дорогу выполз маленький ребенок, он не понимал, кого надо бояться. Фашист подошел к ребенку и поднял начищенный до блеска ботинок. Он даже патроны не стал тратить… Я отвернулся, не мог смотреть, как убирали окровавленное тельце с разбитой головой…
Помню также, как убежал арестованный портной. Кто-то сказал, что он коммунист, но все знали, что беспартийный. Полиция объявила его в розыск, взяв в заложники его семью и еще несколько человек и предупредив, что если портной не явится и не сдастся – всех расстреляют. Парень ночью вернулся домой и узнал эти печальные новости. Все видели, как страдает этот молодой человек, но никто не мог подсказать ему, как правильно поступить и какое принять решение. Не в силах выдержать терзания, парень пришел в полицию и сказал: «Убейте меня, но их отпустите». Каратели посадили его в грузовик, довезли до моста, расстреляли, а тело сбросили в реку. И его родных тоже не пожалели…»
Тех, кто видел и пережил ужасы Холокоста, почти не осталось. А для молодых – это уже далекая история. Хотя она, к сожалению, так и не стала уроком, который изменил бы сознание людей и прекратил войны…
Галина ВИКТОРОВИЧ