В Ивановском районе установлено место гибели польских партизан
Сегодня в Польше нагло переписывается история, уничтожается память о советских воинах, которые освобождали мир от фашизма, разрушаются памятники и обелиски.
В Беларуси, напротив, увековечивают имена польских партизан, которые вместе с белорусами боролись за право жить на мирной земле.
Изгнание значит смерть
«Если забуду о них, Ты, Боже на небе, забудь обо мне…» Эти проникновенные слова часто помещают на памятниках жертвам «волынской резни» – преступления, которое польский Сейм еще в июне 2016 года квалифицировал как геноцид польского народа.
Это был именно геноцид. Летом 1943 года бандеровцами были одновременно атакованы сотни украинских сел на Волыни. Погибли десятки тысяч поляков, зачастую целыми семьями. Украинская Повстанческая Армия выполняла приказ Волынского провода Организации Украинских Националистов (Бандеры) об изгнании местных поляков.
«Изгнание» в данном случае было равнозначно смерти. Как могли люди выполнить приказ бандитского формирования о переселении в условиях немецкой оккупации? Любые попытки оправдать бандеровцев в случае с «волынской резней» ничтожны.
Поляки в отместку стали нападать на украинские села и базы бандеровцев, однако силы были неравными. Ситуация изменилась только после изгнания гитлеровцев, когда бандеровское подполье после нескольких лет отчаянного сопротивления было уничтожено и в СССР, и в Польше. В обоих странах в советский период о резне предпочитали умалчивать.
Кто лежит под крестом
Недавно в окрестностях деревни Баландичи Ивановского района, невдалеке от границы с Украиной появился католический крест с именами погибших партизан. У всех – польские фамилии. Дата гибели одна, 1943 год. Время резни. Кто лежит под крестом?
Установить имена помогли поисковые работы на территории Мохровского сельсовета. Погибшие – бойцы партизанского отряда имени Тадеуша Костюшко Пинской партизанской бригады под руководством Ивана Георгиевича Шубитидзе. В результате совместных действий белорусских и польских поисковиков удалось найти данные о действиях отряда Костюшко.
Его составили жители хуторов в окрестностях деревни Баландичи, этнические поляки, так называемые осадники. Их колония представляла собой несколько хозяйств, земли которых граничили с местным крестьянским землевладением. Была своя школа и небольшой костел – то, что позволяло в то время сохранять польскость вдалеке от этнических польских земель.
Даже в непростое военное время им удавалось сохранять в отношениях с местными жителями относительную гармонию. Пока не пришло лето сорок третьего года.
«Царица лесов»
Возможно, их судьба была бы другой, живи они несколько севернее – на Виленщине и Гродненщине поляки представляли внушительную этническую группу и имели защитницу в лице Армии Крайовой, при всей ее неоднозначности с позиции белорусских интересов. Но Волынь и Полесье стали для польских семей мышеловкой. В полесские районы «экспорт революции» с Волыни осуществляла бандеровская УПА. Характерная деталь: только около 20% потерь Пинской партизанской бригады приходилось на немцев. Остальные восемьдесят составляли погибшие в боях с бандеровцами, в том числе и шесть бойцов, лежащие под крестом возле Баландич. В сорок третьем году УПА была настоящей «царицей лесов».
«Сокирныки» – так, по воспоминаниям баландичского старожила Василия Мойсеевца, называли бандеровцев. Потому что орудием убийства служил топор. Иногда головы отрубали сразу всем членам семьи…
Единственным шансом на спасение был уход в советские партизаны. Во многих случаях целыми семьями.
Чужие для своих
Благодаря упомянутому выше Василию Гордеевичу Мойсеевцу было найдено место захоронения. Он вспомнил многие детали, которые помогли установить цепь событий того времени. Память подростка сохранила даже такую деталь, как произведенный из ручного оружия салют во время захоронения.
О том, как шла поисковая работа, с какими сложностями приходилось сталкиваться в ходе ее, поделился в разговоре председатель Мохровского сельисполкома Иван Кунаховец.
– В этом деле главное – найти родственников. Когда мы дали официальные запросы в Украину и Польшу, то ответов не получили, – говорит Иван Иванович, отозвались только польские энтузиасты-поисковики. Среди наших мохровских партизан мы нашли уроженца соседнего Ратненского района. Я писал главе администрации района, даже, замечу, по-белорусски, а не по-русски, дабы не травмировать психику молодой растущей нации. Но мне все равно не ответили. Мы разыскали внука, который попросил у нас копию письма, чтобы на руках иметь повод побить морды в администрации за такое отношение к памяти. Внуки восемьдесят лет не знают, где лежит дед, а им наплевать!
Иван Иванович довольно эмоционален в оценках. Но его можно понять: сознание не может принять подобное издевательство над памятью.
– Совесть нам не позволила оставить этих людей неприкаянными. Вроде бы они и не совсем наши, но тем, якобы своим, они не нужны. Тем более не нужны украинцам.
Сегодня над скромным местом захоронения взяли шефство ученики близлежащей Одрыжинской школы. В будущем планируется провести дополнительные поисковые работы. Но для начала необходимо просто привлечь внимание к месту, сделать его известным для жителей района и области.
Именно поэтому решено провести на месте захоронения собрание общественности, отдать память забытым героям трагедии. Десятого августа состоится торжественное открытие памятного креста на могиле погибших польских партизан. Вряд ли мы увидим на скромном митинге раскаявшихся потомков бандеровских убийц – сегодня в Украине Степан Бандера в цене как никогда. Привезет ли кто-нибудь горсть польской земли на могилу – тоже неизвестно…
Игорь ГЕТМАН, «ЗАРЯ»