Вдова адъютанта
В июле 1944 года Дрогичинщина была освобождена от немецко-фашистских захватчиков. И сегодня рядом с нами остается все меньше и меньше живых свидетелей тех давних –трагических и героических — дней и событий, и мы не в силах остановить этот стремительный бег времени. Вот и Надежда Михайловна Кузенько из Хомска вскоре отметит свой вековой юбилей. Но, несмотря на преклонный возраст и пережитые горести, женщина сохранила удивительно светлый ум и прекрасную память, и в мельчайших подробностях может рассказать о том, как переплетается ее жизнь с судьбами многих ее земляков и как общая беда – минувшая война,– стала и ее непреходящей болью.
Она родилась и росла в Хомске, и в семье ее родителей было пять дочерей. Надя, которая появилась на свет в 1923 году, была средней. Как вспоминает моя собеседница, она окончила несколько классов польской школы, а затем продолжила учебу в советской «семилетке». Ей очень нравилось учиться, и она обязательно бы продолжила образование. Если бы не война…
Когда в Хомск пришли оккупанты, самая старшая из ее сестер, Мария, уже имела свою семью и жила с супругом и детьми в Заточье. Замужем была и Ольга. А остальные – Аксинья, Анна и она, Надя, оставались в родительском доме.
Надежда Михайловна помнит и то, как с началом войны в их деревне появился симпатичный 20-летний парень Женька Макаревич. Это потом она узнает его настоящую историю: о том, что Евгений Георгиевич Макаревич — командир Красной Армии, что после окончания Астраханского стрелково-пулеметного военного училища он был направлен служить в Гомель, где его и застала война. Участвовал в оборонительных боях на территории Белоруссии, попал в плен, бежал оттуда и начал пробираться в Хомск, к своему дедушке.
–А вначале никто ничего об этом не знал: парень как парень. Мало ли кого и куда война забросила! Женька ходил с нами на сельские посиделки и вечерки, дружил с местными ребятами и девчатами. Некоторое время, когда оккупанты начали выгонять молодых сельчан на работу, он, чтобы не вызывать подозрения, тоже участвовал в лесозаготовках. А потом, когда в наших местах начали расстреливать советских активистов и всех, кто попадал под подозрение «новой власти», Женя собрал группу людей, которым тоже грозила опасность, и ушел в лес, в Споровские болота. Позже они объединились с другой группой, и у них образовался полноценный партизанский отряд, командиром которого стал Евгений Георгиевич Макаревич. Их в наших местах их так и называли –«женьковцы». А мой будущий супруг – Василий Никитич Кузенько, который тоже родился и вырос в Хомске, стал адъютантом Макаревича. И до самого последнего боя, до последней минуты его жизни, рядом с ним находился. Однажды, когда мы велосипедами ехали из Бездежа в Дрогичин, он завел меня на то место, на хутор Бородецкое недалеко от деревни Дроботы, и сказал «Вот тут моя смерть была…»
А после войны, оставшись инвалидом, он как-то собрался и пешком пошел в Жировичи в монастырь. Хотя многие тогда перестали верить в Бога. А он, видно, был уверен, что на войне, в том бою, когда погиб партизанский командир, он уцелел только по провидению Всевышнего, –рассказывает Н.М.Кузенько, на долю которой тоже выпало немало трагических испытаний.
— В тот день, когда расстреливали жителей Хомска, погибла наша мама. Отец пас коров, и он уцелел. Мы с сестрами тоже спаслись, потому что дома почти не оставались. Забежим на какое-то время, возьмем котомку с хлебом – и в Старомлыны, к тетке. Или в лес, на болото: внизу – вода, а поверх –деревья, на них мы и ночевали, пережидали беду. Я потом, после войны, долго не могла нарадоваться, что могу спать в своей постели и ничего не бояться. Для меня это было такое большое счастье…
А тогда, как вернулись из лесу, на месте дома застали пепелище. Маму убили вместе с теткой и соседкой, а дом подожгли. Ее мы по кусочкам одежды узнали… Собрали косточки, похоронили, оплакали. Тогда у нас вся деревня голосила, в каждом роду были покойники,–продолжает Надежда Михайловна. –Но то, что пережила моя старшая сестра, Мария Михайловна Елец,– даже в самом страшном сне не представишь, — добавляет пожилая женщина.
И рассказывает, что в то время, когда в деревню Заточье, которая находится недалеко от Хомска, вошли каратели, Мария с тремя детьми была дома. Вначале в избу вошли полицаи, и один из них дал понять, что она должна убегать и прятаться. Когда они ушли, женщина выскочила во двор, и увидела, что ее свекор убит. Она вернулась в дом, открыла окно и вместе с двумя детьми вылезла в огород. Грудного младенца, который оставался в люльке, мать вынести не успела, так как во двор снова зашли каратели. Она слышала плач своего младенца, видела, как горит дом, куда изверги, подняв на штык, бросили и ее малютку. Дети, которые были рядом с ней, тоже начали плакать, и мать, испугавшись, что их услышат, начала руками зажимать им рот. Так и спаслись… Позже она узнает, что вместе со свекровью погиб и ее старший ребенок. А муж вернулся с поля живой. И на одном пепелище оплакивали сразу четверых: двоих стариков и двоих детишек…
А подробности трагедии, которая произошла с партизанским командиром Евгением Макаревичем, наша пожилая собеседница впоследствии узнает от своего супруга В.Н.Кузенько. С Василием Никитичем они поженились в 1946 году, и некоторое время после войны жили в Бездеже, где муж работал заведующим маслопрома. Однажды, когда супруги ехали в Дрогичин, бывший партизан свернул с обычной дороги, чтобы показать жене место его второго рождения. И рассказал о том, что произошло с его командиром и им самим в тот трагический день, 22 июня 1943 года…
По словам вдовы адъютанта Кузенько, все началось с того, что в отряд прискакали разведчики и доложили Макаревичу, что в их направлении на подводах движутся украинские националисты, которые якобы хотят перейти к партизанам и бить фашистов. И им нужно встретиться с командиром партизанского отряда, чтобы обсудить этот важный вопрос. Подобное известие и насторожило партизан, и заинтересовало.
— Раз так, то я с ними побалакаю, — сказал Евгений Макаревич, который вырос в Запорожье на Украине, и, видимо, рассчитывал найти общий язык и окончательно склонить на свою сторону националистов. На встречу с ними он выехал с ротой партизан, В лесу, недалеко от хутора Бородецкого, они увидели националистов, которые выбросили белый флаг. На переговоры Евгений Макаревич пошел вместе со своим адъютантом Василием Кузенько и уполномоченным Брестского соединения Сумбатом Арзуманяном, который тогда находился в отряде. Когда подошли ближе, то увидели, что оружие националисты держат в боевой готовности. Женька начал спрашивать, куда они едут, и те уклончиво отвечали, что пробираются в Карпаты, чтобы партизанить и защищать свою землю. Все предложения бить врага здесь, на Полесье, они отвергали, держа при этом оружие напоготове. Но партизанскому командиру не хотелось верить в то, что всю эту игру националисты затеяли лишь для того, чтобы беспрепятственно пройти партизанскую зону.
Переговоры затянулись до вечера, на землю начали опускаться сумерки. В конце концов атаман согласился следовать со своими людьми к лагерю отряда, чтобы продолжить разговор. Евгений Георгиевич Макаревич дал команду трогаться. Он ехал впереди с двумя партизанами – своим адъютантом и еще одним товарищем, на подводе. За ними — Арзуманян верхом на коне. Взвод охраны отстал. Вдруг Арзуманян заметил между деревьями пулемет, направленный на дорогу. Он крикнул командиру и мгновенно соскочил с коня. В это время раздалась очередь из пулемета. Макаревич и партизан Никитин были убиты наповал. Раненый Василий Кузенько успел спрыгнуть с подводы и начать отстреливаться.
–Муж рассказывал, что он видел, как командир был убит наповал и упал по правую сторону подводы. Сам он спрыгнул в левую сторону и скатился в канавку, а дальше был садок. Он отстреливался, убегая в сторону зарослей, а его пытались достать не только пулями, но и гранатами. Осколки побили ему пальцы и ногу, но он остался живой, поскольку у головорезов не было времени на преследование. Они понимали, что партизаны слышат стрельбу и бросятся вдогонку. — рассказывает Надежда Михайловна.
Отряд Макаревича, услышав стрельбу, действительно поднялся по тревоге. Но было уже поздно. Бандиты успели захватить полевую сумку командира и, оставив подводы, скрылись в лесу. Позже, когда банда была разгромлена, командирская сумка Макаревича, побывав в руках врагов, снова вернулась к партизанам.
После гибели командира партизанский отряд, который под его руководством совершил немало героических операций, стал носить его имя. Теперь именем Е.Г.Макаревича, который погиб, сражаясь за Родину, названы улицы в Дрогичине и в Хомске; его имя присвоено пионерской дружине Хомской средней школы. Ведь юный командир ушел из жизни в неполных 23 года…
— Вначале Макаревича похоронили в Спорово, а потом его прах перенесли в Хомск, где и сегодня находится его могила и памятник командиру. Когда было перезахоронение, приезжали Женькины родители, вместе с моим мужем собрались некоторые из партизан его отряда, и в нашем доме были организованы поминки, — вспоминает Н.М.Кузенько.
Адъютант партизанского командира, В.Н.Кузенько, вместе с супругой вырастили четверых детей, и Василий Никитич ушел из жизни в марте 1991-го года. А Надежда Михайловна и теперь коротает свои дни в Хомске.
— Всего в этой жизни было: сына, которого тоже Женькой звали, похоронила. Хватило горя…Но живу… Дочка с зятем часто из Белоозерска приезжают. Они, можно сказать, меня и держат на этом свете, помогают, спасают, когда плохо… – говорит Надежда Михайловна.
15 сентября текущего года Надежде Михайловне Кузенько исполнится 99 лет. Но она не загадывает далеко на будущее. Сидя во дворе своего дома, пожилая женщина, воспоминания которой становятся достоянием истории, тихо радуется тому, что встретила и прожила еще один день. В окружении родных и близких людей, на своих ногах и при своей памяти…
Галина ВИКТОРОВИЧ